Внеочередному социальному жилью «в зубы не смотрят»?

К Уполномоченному по правам человека инвалид Б. обратилась в 2013 году. Женщина страдает серьезным заболеванием, ей положено внеочередное социальное жилье.  После обращения омбудсмана Б. предложили квартиру на улице Гаражной, от которой та была вынуждена отказаться: далеко. Следующее жилье, 29, 2 квадратных метра, оказалось ближе, на Заводском шоссе, и женщина согласилась. 
А когда пришла порадоваться новому жилью, чуть не потеряла последнее здоровье. Квартира напоминала не то похоронное агентство после погрома, не то сектантское логово после конца света.
Повсюду искусственные  цветы, осколки зеркала, мужское исподнее. Шкаф опрокинут, окна расколоты, газовая плита поломана, унитаз разбит, ванна не работает, двери болтаются, стены ободраны, на голову валится штукатурка, счетчик вырван.
– Пришлось нанимать рабочего, чтобы устранить следы  погрома,– пишет Б. –  За деньги, конечно. Но это еще не все. Регистрацию по новому адресу я получила 9 апреля. А вскоре под дверью появился счет за коммуналку: 7 634, 71 рублей долга и 1 889,80 рублей за март.
В лицевой счет самарчанки почему-то был вписан умерший, и выписать его согласились только после обещания позвонить Уполномоченному и в прокуратуру…
Самарчанка спрашивает, почему она должна платить за покойного бывшего жильца? Откуда взялся счет за март, если она получила ключи от квартиры 8 апреля? 
Ответ на свои вопросы Б. попросила направлять по старому адресу: по новому даже почтового ящика нет.
Кстати, вписывание чужого коммунального долга заявительнице недопустимо. Согласно ст. 425 Гражданского кодекса, «договор вступает в силу и становится обязательным для сторон с момента его заключения». В случае с заявительницей этим моментом было 1 апреля 2014 года.